— 396 —

как старался согласовать гомеопатию с университетской медициной, а в особенности боролся против ганемановских высоких делений лекарств. Он основал и почти двадцать лет издавал «Журнал для гомеопатической клиники» (Zeitschrift für homöopathische Klinik), который после его смерти, последовавшей в 1873 году, скоро прекратил свое существование. Кто хорошо и «основательно» знает историю гомеопатии, тот не мог не заметить всего этого.

Риглер говорит о Гиршеле в 1882 году, следовательно, 9 лет после его смерти, следующим образом: «Я могу уверить этого почтенного автора, литературными произведениями которого я, к сожалению, должен был заниматься, что с большим самоотвержением приобрел самые основательные познания о гомеопатии и ее историческом развитии». В своем неведении и возбуждении он не оставляет в покое даже мертвых.

Что же касается литературных произведений Гиршеля, то выше на стр. 380 мы уже познакомились с суждением аллопатов об одном его сочинении. Кроме того, он автор «Истории медицины» (Geschichte der Medicin, Wien, 1862. 2 Aufl.) и «Истории системы Броуна», которая указана в «Янусе», журнале для истории медицины (1846. I, стр. 871), при следующей рецензии: «План автора написать историю медицинской системы нового времени… можно только приветствовать, в особенности если он выполнен с таким трудолюбием, с таким старательным изучение источников и вообще с таким здравым суждением, какие проявил уже известный историческими трудами автор в предлежащей работе… Повторяю, что эта работа должна считаться драгоценным вкладом в специальную историю медицинских систем… Продолжением этого предприятия только желательно». Риглер же должен был, «к сожалению, заниматься литературными произведениями Гиршеля».

Чтобы уличить всех приверженцев Ганемана вообще в недостатке твердости убеждений, он рассказывает достойный сожаления пример про одного «гомеопатического врача», который рекомендует лекарства в аллопатических дозах и прибавляет к этому, что Гиршель при крупе советовал рвотное, но, разумеется, снова умалчивает, что Гиршель говорит здесь о весьма

— 397 —

редких случаях исключения, и что большинство врачей-гомеопатов отвергает эту точку зрения Гиршеля, что достаточно доказывают как гомеопатические сочинения, так и образ действия врачей-гомеопатов. Кроме того, что доказывают такие единственные случаи?

В Берлине еще в настоящее время практикует один аллопат, который даже у чахоточных выпускает сразу 2 фунта крови, который таких несчастных в течение 5 месяцев лишал 11 фунтов крови и доводил их до быстрой кончины; существуют вполне достоверные, несомненные опыты, что профессора внутренней медицины делали самые грубые ошибки при диагнозе и лечении, которых должны были бы избегать даже молодые врачи. Что сказали бы аллопаты, если бы такие единичные факты приводились в доказательство против всех врачей взятых вместе? А таких «единичных» фактов можно было бы противопоставить им в большом количестве. Если гомеопаты такие жалкие лживые шарлатаны, то каким образом возможно то, что по всему свету их число с каждым годом увеличивается; как вообще можно объяснить существование их литературы, обнимающей тысячи томов?

В настоящее время в Германии издаются 4 медицинских гомеопатических журнала, из числа которых «Всеобщая гомеопатическая газета» (Allgemeine homöopathische Zeitung) с 1832 г. Это самая старая из всех существующих медицинских газет Германии; она выходит с самого первого дня еженедельно, в объеме печатного листа, и теперь идет к концу 107-й том; все они свидетельствуют об искренней твердости убеждений гомеопатов, не говоря уже обо всех остальных многочисленных журналах и сочинениях1.
———————————————————————————

1 Правда, что к гомеопатии иногда примыкали паразиты, на что всего более жаловались гомеопаты. Но последние так же мало могут предотвратить это явление, как и аллопаты невежественное кропанье в области их терапии пастухов, живодеров, старых баб и проч. Если принять в соображение, что всякий врач-гомеопат без исключения был прежде аллопатическим врачом, что в Германии «еще нет публичных образовательных учреждений для гомеопатии, что всякий гомеопат является самоучкой и только постепенно может отрешиться от привитых ему на школьной скамье тяжеловесных аллопатических терапевтических взглядов, то число псевдогомеопатов очень незначительно».

— 398 —

О таких фактах стоило бы упомянуть хотя бы вкратце, особенно в сочинении, в котором читателю показывается «Зеркало чистой и неподдельной правды», как положительно уверяет Риглер на стр. 45.

Риглер в конце своей книги приводит 3 страницы литературных указаний, которыми он однако не всеми пользуется, например, произведений Бэра, Кафки, Зорге и проч., столь важных для суждения о твердости убеждений и серьезном изучении, он не касается ни единым словом, и даже в тексте не приводит их имен. Таким образом автор мог бы увеличить свою литературу еще в двадцать раз. Обыкновенно приводят только ту литературу, которой действительно пользовались при составлении сочинения, и содержание которой принималось в соображение. Риглер в этом отношении составляет исключение, следовательно, является истинно оригинальным писателем.

Его образ действий действительно и произвел то впечатление, на которое он рассчитывал. Так, например, «Hamburger Nachrichten» пишут следующее: «Риглер для своей цели воспользовался всей перечисленной в приложении литературой за и против гомеопатии». «Pharmaceutische Zeitung» (1882. Nr. 38) объявляет: «Риглер писал свое сочинение, пользуясь всей существующей литературой о гомеопатии». Стало быть, читатели воображают — в этом их вполне оправдывает образ действий Риглера, — что этот последний подробно изучил упомянутую литературу и в своем «Зеркале истины» передает результаты своего изучения.

Рассмотрев познания и намерения, которые имел Риглер при составлении своего сочинения, посмотрим, как он описывает возникновение гомеопатии и свойства характера Ганемана. Это описание в высшей степени забавно.

Рассказывается, что Ганеман с женой и 8 детьми странствует по стране. Он ищет пропитания для себя и своей семьи. Он тщетно стремится добыть себе насущный хлеб при помощи химии и сочинения книг. Тогда крайняя нужда заставляет его броситься в объятия порока; он делается жалким обманщиком и шарлатаном. Им овладевает самая низкая алчность — стой!

Итак, в 1796 г. в «Журнале Гуфеланда», в виде начала,

— 399 —

появилась упомянутая статья Ганемана; причем от внимания Риглера с помощью Карша не ускользнуло, что «она отчасти заимствована из сочинения Куллена, о чем Ганеман, разумеется, умалчивает, а отчасти взята из другого источника, о котором мы еще будем говорить позднее».

Кроме того, Ганеман написал «Aesculap auf der Wagschaale», «Heilkunde der Erfahrung» и «De viribus medicamentorum etc». Эти три сочинения образуют фундамент гомеопатии.

«Теперь, — говорит Риглер на стр. 32, цитируя слова Карша, — изобретателю оставалась только задача стараться о распространении своего учения, чтобы явиться реформатором, а если возможно и новым мессией врачебной науки. Удастся это, то его дело выиграно; и это удалось, потому что «не одних детей кормят сказками» (Lessing. Nathan III. 6)».

Учение Ганемана о приготовлении лекарств «самое баснословное, что когда-либо предлагали человечеству», «сумасшедшие идеи», «которыми безответственнейший из безответственных осмелился дерзкой рукой ударить по лицу здравый рассудок, легкомысленно издеваться над человечеством, и к несчастью, к несчастью! даже для этой пошлой глупости ему удалось найти друзей и защитников».

Стр. 45: Мы говорим: для научной медицины не имело никакого или же имело только отрицательное значение то, что Ганеман сделался основателем организованного чудовищного плутовства, которое он облек в мишуру вымышленной учености, чтобы этим ослепить толпу. Он изобрел основанную на самом нелепом предположении и хорошо продуманной лжи мнимую систему лечения, которая дает возможность каждому, кто только в достаточной степени нуждается в здравой критике, достигнуть без труда если не внешних выгод, то все-таки удовольствия прослыть благодетелем страждущих братьев по человечеству. Это его творение, которое его делает бессмертным… Порочный дух высокомерия и злословия были основаниями, на которых возникло шарлатанское здание чистого обмана, которому подобного история уже не покажет во второй раз… Этим Ганеман преступной рукой принес вред не только науке, но и все культуре, и всякий

— 400 —

кому дороги действительное развитие человеческого ума, справедливость, истина и благо человечества, должен бороться с нами против этого демона, покрывающего позором наш век».

Чтобы имевшееся ввиду впечатление еще глубже врезалось в душу читателя, на стр. 46 последнему проделывают репетицию и приглашают его «еще раз просмотреть вкратце вышеизложенное».

С возрастающим возбуждением он снова повторяет то же самое и самым положительным образом уверяет читателя, что Ганеман изобрел гомеопатию только ради самых гнусных, алчных целей.

Кажется, Ганеман был бы уже достаточно разбит, но все-таки суд над ним еще не кончился.

Стр. 47: «Еcли весьма начитанный Ганеман и забыл указать, откуда он заимствовал эту науку и даже смело претендовал на оригинальность, то несносная история и здесь снова уличает учителя во лжи. Основная идея гомеопатии принадлежит не Ганеману — она была придумана исключительно Теофрастом Бомбастом Парацельзием». Это открыл Риглер, и беспощадной рукой срывает покрывало.

Он берет в свидетели Шультца, на сочинение которого ссылается (ср. выше стр. 343 и след.). Риглер пишет его имя неправильно, без «т». Это тот самый Шультц, который впоследствии назвал себя Шультц-Шультценштейн и под этим именем написал, между прочим, книгу: «Жизнь — Здоровье — Болезнь — Излечение». (Leben — Gesundheit — Krankheit — Heilung. 2 Aufl. Basel. 1873). В ней он доказывает на стр. 187, что учение о клеточках не немецкое, а французское учение, и что «те лица, которые считают это последнее, как говорят, созданием немецкого трудолюбия, совершенно заблуждаются». Оно основано французским живописцем цветов Тюрпином (Turpin) — это открыл также Шультц — «и его учению подражали Шлейден, Шванн и другие… Следовательно, в Германии только продолжали играть роль Тюрпина». На стр. 289 он высказывает такое мнение, что медицина в Германии «представляет научную кашку из клеточек и продуктов обмена веществ».

Пусть же известные люди водят дружбу с Риглером. Если

— 401 —

он и против них отправится на поиски истины, то сумеет «показать» и их в том же «зеркале истины», как он довольно невеликодушно сделал с Ганеманом.

После всего этого заслуги Ганемана представлены еще раз ясно, явно и удобопонятно:

«Стремление Ганемана было направлено к тому, чтобы вообще переступить за необходимые пределы науки, ложью и вздором превратить врачебную науку в детскую игрушку, обессилить и оклеветать немецких врачей и врачебное искусство, выставить источники врачебного знания в высшей степени ничтожными и негодными и, наконец, открыть доступ в практику самому постыдному злоупотреблению бесчестным торгашеством секретными средствами. Да, чтобы довершить пародию, Ганеман не преминул указать и на достоинство немецкого языка, в чем именно мы очень нуждаемся, встречая в его сочинениях всякого рода шероховатости и самые неслыханные варваризмы».

Штиглиц (l. с. стр. 89) по крайней мере допускал, что «Ганеман мастер в искусстве писать ясно, определенно и сильно». Стало быть, Штиглиц ошибался.

Торжественное заключение этой странной главы следующее: «И при всем том, этому негоднейшему из всех шарлатанов и обманщиков потомство воздвигло с признательным уважением к его бессмертному учению и его безграничным заслугам во врачебной науке в центре Германии бронзовый памятник, и германский город допустил такой позор! Немецкое чувство справедливости, немецкая любовь к истине и немецкая стыдливость, где же вы? Проснитесь! Низвергните этого бога лжи с его нищенского престола и защитите культуру от дальнейшей погибели!».

По мнению Риглера, гомеопаты только из постыднейшей алчности, чтобы обирать простодушно доверяющихся им больных, настаивают на том, чтобы самим отпускать лекарства.

Своими рассуждениями о приготовлении и отпуске лекарств самими врачами он не опровергает приводимых д-ром Зорге в его уже упомянутой статье убедительных доводов за это само собой разумеющееся право всех врачей, не исключая и аллопатов. Риглер совершенно умалчивает и даже не упоминает о нем в приведенном литературном списке.