— 40 —

Наконец ученые люди всех наций оставили бесплодное щегольство мертвым языком и пишут каждый на своем природном, стараясь, сколько позволяют предмет и уменье, быть общепонятными. Да только не всем это удается. Для этого прежде всего нужно, чтобы мысль была действительно верна и выражение ясно, то есть чтобы и мысль, и выражение отличались необходимой принадлежностью и высшим совершенством истины, простотой. Тем не менее однако ж гомеопатия подвергалась и до сих пор подвергается со стороны многих врачей нареканиям за излишнюю популярность. Нам случалось встречать весьма достойных всякого почтения ученых, которые с удивлением и насмешливой улыбкой спрашивали: «Неужели же вы думаете, что гомеопатия наука?». Другие сто раз уже печатали, что гомеопатия не наука, а какая-то механическая игрушка; способ лечения, доступный всякому неучу, едва грамотному, лишь бы умел только справиться о болезни и средстве по списку припадков. Словом, эти господа вообразили, что вся гомеопатия заключается в домашних лечебниках и так называемых реперториях. Это пренебрежение означает или по крайней мере должно означать, что гомеопатический способ лечения так легок и прост, что не может быть неизвестным и только недостоин внимания серьезного ученого.

Тут кроется маленькое недоразумение. За что, к кому и к чему относится укор? Правда, что коротенькое наставление, как употреблять несколько хорошо исследованных и практикой оправданных гомеопатических средств против хорошо известных болезней нередко приносит многим семействам значительную пользу. Правда, что во многих случаях несложных или только начинающихся болезней, владеющие лечебником или реперторием часто помогают себе и своим приближенным, в особенности в таких местах, где бывают даже лишены возможности прибегать к совету ученого врача. Но разве это недостаток системы или методы? Разве это недостаток науки? Напротив, это показывает только, что гомеопатическое учение обладает первой и самой существенной принадлежностью истины — ясностью и простотой. Такая истина натурально легко доступна всякому, кто вникает в нее без предубеждения. Легко понять простую и ясную истину. Но все-таки довольно трудно изучить и разобрать весь необходимый для ее приложения материал, усвоить себе все факты, уже исследованные, и исследовать новые. Новички нередко даже пугаются этого труда и некоторые, по первому взгляду, отступали от него и возвращались к старой рутине, скрыв свое малодушие и лень под надменним пренебрежением. Следовательно, насчет механической игрушки не беспокойтесь: хорошим врачoм-гомеопатом быть не так легко, как прочитать лечебник. Лечебники и облегчавшие труд руководства суть плоды предшествовавших изысканий и наблюдений — последние результаты, которые наука отдает обществу во владение и пользование. Кто против этого? Пустим вопрос на голоса, если он еще не решен. Это вопрос о том, для кого и для чего существует наука, сама для себя или для потребностей общества, или наконец, общество существует для науки? В частности же, медицина ли существует для больных, или больные для медицины?

Пока продолжается баллотировка, мы займемся другой стороной вопроса: что такое собственно наука, и в какой мере гомеопатия подходит под общие условия в этом отношении.

Прежде всего необходимо условиться в терминах.

Наукой называется логически (правильно и разумно) построенный свод познаний о каком-либо роде явлений жизни человека или природы и их произведений. Источник, первое начало и повод к происхождению науки — с одной стороны, свойство человеческого ума вообще — пытливость, потребность знания; с другой, в особенности житейские нужды, необходимость охранения от вреда и желание пользы, удобства и наслаждения, потребность улучшения нравственного и материального состояния человека как разумного существа и члена гражданского общества. Из этого же начала следует, что вся цель науки — удовлетворение справедливых и законных потребностей, польза человека и общества. Необходимые и самые существенные условия возможности достигнуть этой цели, во-первых, истина (действительно точное, верное знание); во-вторых, применимость, практическая годность. Неприменимое бесплодно, сколько бы ни казалось истинным; неистинное или неприменимо, бесполезно или положительно вредно, смотря по потребности, которая имеется в виду. Средства науки: во-первых, опыт, наблюдение, исследование фактов; во-вторых, логика — расположение наблюдений в последовательном порядке, в органической связи, утверждение на одном общем основании, объяснение и подведение их под общие законы; построение системы, в которой последние выводы суть положительные указания к употреблению в пользу, к удовлетворению потребности, и которая бы представляла стройное целое, способное к развитию посредством приобщения новых фактов без противоречия, с возможно меньшим нарушением или уничтожением уже вошедшего в состав ее. Первым средством добывается содержание науки, вторым обработывается ее форма. Ни то, ни другое средство отдельно не может служить к выполнению назначения науки: бессвязное собрание даже совершенно точно известных фактов само по себе еще не составляет науки, именно потому, что не достает ни удовлетворительного обьяснения, ни положительного вывода (бессознательный эмпиризм, практика без руководящей теории). Точно так же самая великолепная в отношении к правильности формы система не может быть действительной наукой при неточно или недостаточно исследованных фактах, то есть при неверном или неполном содержании, потому что или необходимо заключает в себе ложные толкования и ложные выводы, или остается неудовлетворительной, неприменимой к потребностям (отвлеченное умозрение, теория без практики, область гипотез и бездоказательных догадок).

Наука строится медленно, постепенно; наблюдения собираются мало-помалу. Между тем, потребность приложения заставляет спешить объяснением и выводом. Сверх того, кроме застоев, зависящих от внешних общеисторических причин, односторонние или ложные направления, неясно сознаваемая цель, неверные взгляды на предмет, наконец, даже ученое тщеславие, недобросовестность и преднамеренный обскурантизм заставляют науку блуждать по окольным путям и запутываться в противоречиях. Отсюда шаткость систем и их смена одной другою. Недостаточность наблюдений или неудовлетворительность объяснений делают науку или какую-нибудь отрасль ее неприменимой к потребностям. Является новый факт, новое наблюдение, которое становится в противоречие с прежними наблюдениями и с прежней теорией и требует перестройки системы, или открывается новый закон и придает целому ряду известных фактов совершенно иное значение, всей науке новый вид. Чем больше наука заключает в себе хорошо исследованных фактов, подтверждающих верность теории, или, что одно и то же, неизменность закона, положенного в основание системы, чем менее она заключает в себе противоречий, чем более способна к развитию и обогащению в однажды данном направлении и чем более применима к потребностям, тем более она заслуживает названия действительной науки.