Типография В. В. Давыдова, Страстной бульвар, д. гр. Мусина-Пушкина

Москва, 1882
В высшем значении история есть летопись обороны истины против восстающего на нее явно и тайно отрицания.

Видимо действующие в этой борьбе личности и народы суть ничто иное, как сознательные и бессознательные орудия движения духа правды и двуличного духа неправды.

Вельтман. Аттила и Русь IV и V века
ОТ АВТОРА

В будущем 1883 году исполнится ровно 60 лет, как в России стала известна гомеопатия. У нас, как и в других странах Европы, появление ее было встречено горячим протестом со стороны высших властей медицинской администрации, видевших в новом учении опасную ересь, угрожавшую поколебать веками утвержденный авторитет старой медицинской школы. Отсюда ожесточенная борьба, оружием в которой являются насмешка, брань, интрига. Несмотря, однако, на постоянное систематическое противодействие ей, гомеопатия, благодаря практическим результатам своим, все более и более оценивается обществом, которому не было, да и нет надобности во что бы то ни стало стоять за терапию аллопатической школы. Для него та терапия лучшая, которая лучше и вернее оберегает его здоровье.

Факт хотя медленного, но тем не менее прогрессивного распространения гомеопатии в России в настоящее время настолько определился, что вопрос о ней, как вопрос общественный, не может уже оставаться в стороне; ввиду ежегодно появляющихся у нас различного рода эпидемий, опустошающих население страны, он неизбежно должен занять одно из самых видных мест и привлечь к себе внимание как правительства, так и земства. В наше время, когда ни одно из общественных явлений народной жизни не укрывается от исследования и суда истории, было несправедливо оставлять в потемках все действия сознательных и бессознательных противников и врагов великой идеи Ганемана. Издавая исторический очерк «Гомеопатия в России», мы желаем осветить эту темную сторону: пусть все видят тот поистине скорбный путь, по которому гомеопатия должна была в течении полувека прокладывать себе дорогу, и беспристрастно судят, не заслуживает ли она, по крайней мере теперь, когда ясно стало, что продолжительный гнет не убил ее жизненности, не заслуживает ли полной свободы и равных прав с своей соперницей? Обращаясь затем к выполнению нашей задачи, мы весьма далеки от того, чтобы считать свой труд чуждым недостатков, но в одном из них, может быть более других заметном, мы во избежание несправедливого упрека должны оговориться.

Объяснимся, в чем дело.

В 1876 году, когда в Филадельфии должен был открыться всемирный конгресс гомеопатов, распорядительная комиссия его предположила, к времени его открытия, собрать исторические сведения об успехах гомеопатии во всех государствах, куда она успела проникнуть, с тем, чтобы пользуясь этим материалом, составить общий исторический обзор распространения ганеманова учения во всех частях света. Член этой комиссии Карол Дёнгам (Cаrrоll Dunham) обратился к нам от ее имени с предложением сообщить ей эти сведения относительно России. В виду предположенной комиссией полезной цели, которой мы не могли не сочувствовать, предложение было нами принято. К сожалению, короткий срок, предоставленный для выполнения этой задачи, не дозволил нам воспользоваться одним из главных источников, именно официальными сведениями, хранящимися в архивах наших медицинских учреждений, а потому и должны были ограничиться теми только данными, которые могли быть собраны в скорости, без потери времени, как того требовали обстоятельства. Все, что мы могли тогда сделать, это собрать рассеянные в периодических изданиях, как русских, так и иностранных, относящиеся к делу факты, сгруппировать их по возможности в хронологическом порядке и изложить в исследовательном рассказе. Добытый таким образом материал был передан в распорядительную комиссию конгресса, а затем издан в Германии на немецком языке в брошюре (Geschichte der Homöopathie in Russland. Ein Versuch, von D-r C. Bojanus. Stuttgart 1880). Несмотря на лестное одобрение членами конгресса нашего труда, мы лучше других сознавали главный недостаток его — неполноту, а потому, когда в среде русских читателей нашлись желающие видеть его изданным на русском языке, то первой нашей заботой было пополнить его теми официальными сведениями, о которых упомянуто выше. С этой целью в феврале прошлого года мы имели честь обращаться за содействием нам к начальству тех учреждений, в архивах которых надеялись найти необходимый для нас материал, а именно: к Д. С. С. Дубицкому — главному доктору Московского военного госпиталя, где, как нам известно, должны были храниться сведения о гомеопатическом лечении, предпринятом в начале тридцатых годов по инициативе московского коменданта генерала от кавалерии Карла Густафовича Стааля; к г. Т. С. Розову — директору Медицинского департамента Министерства внутренних дел, куда несомненно должны были поступить сведения о гомеопатическом лечении производившемся с 1847 по 1855, в течении 8 лет, в женском отделении С-Петербургской больницы чернорабочих, и наконец к г. Т. С. Козлову — главному инспектору Главного военно-медицинского управления, в архиве которого должны были находиться сведения об опытах гомеопатического лечения производившихся в конце двадцатых и начале тридцатых годов д-ром Германом в Тульчинском и С.-Петербургском военных госпиталях, и о таких же опытах д-ра Грауфогля в Гельсингфорском госпитале. Просьба наша удостоилась внимания одного только г. Козлова. Благодаря его любезности, мы имели возможность ознакомиться с перепиской, неоднократно возникавшей в Военном министерстве по поводу ходатайств д-ра Черминского о введении и в военных госпиталях гомеопатического лечения, и с делом об опытах д-ра Грауфогля в Гельсингфорском госпитале; что касается дела об опытах Германа, то его в архиве не оказалось: оно когда-то было отослано в Медицинский департамент Министерства внутренних дел и там осталось. Несмотря на последнюю неудачу, мы все-таки считаем долгом выразить г. Козлову нашу искреннюю и глубокую признательность, тем более, что ни г. Дубицкий, ни г. Розов не ответили нам ни единым словом. Так как мы не сомневаемся, что условия вежливости и приличия вполне известны как г. Дубицкому, так и г. Розову, то молчание их мы объясняем другой причиной, которую отгадать нетрудно….

Объяснив читателям, почему приводимые в нашем очерке сведения не всегда могли быть сопоставляемы с официальными данными, мы надеемся, что упрек в этом недостатке падет не на нас. Мы сделали все, что в нашем положении могли сделать.

К. Боянус
Москва, декабрь 1881 г