— 1 —

Гомеопатия в России

Учение Ганемана (Hahnemann) проникло в Россию в последние годы царствования Императора Александра I. В 1824 году приехал в Петербург из Германии доктор Адам (Аdam), только что за год перед тем познакомившийся с Ганеманом, и слышанное от него передал доктору Шерингу (Schering), бывшему впоследствии главным штаб-доктором Отдельного Гвардейского корпуса. До того времени в Петербурге не было и слуха о гомеопатии.

Нет никакого основания предполагать, чтобы привезенная Адамом новость была на первых порах принята у нас как нечто серьезное; по крайней мере, мы не имеем никаких данных, чтобы судить, насколько гениальная мысль Ганемана овладела умами, не говорим уже в обществе, в публике, но и между врачами; из последних один только, кажется, Шеринг, сколько можно судить по дальнейшей деятельности его как врача, отнесся к новой вести с тем глубоким вниманием, которого она заслуживала по своей важности. Что касается самого Адама, то он по-видимому не придавал ей особенного значения. Занимаясь больше агрономией, чем медициной, он вообще практиковал мало. Стараясь жить в дружбе с аллопатами, Адам выдавал себя за специфиста, а подчас не прочь был даже и подшутить над открытием Ганемана1. Приняв во внимание последнюю черту в его характере, можно даже думать, что известие о новом учении он передавал Шерингу как о курьезе, способном вызвать улыбку… Вообще мы думаем, что слухи о гомеопатии, как и всякая новость, в первое время вызвала у нас толки, разговоры — и только. Как долго продолжалось такое отношение петербургского общества и врачей к гомеопатии, мы не знаем, так как не только трудно, но и положительно невозможно подметить той постепенности, с какой новые идеи, найдя доступ в умы современников, усваиваются или расширяют круг свой. Учение Ганемана обладало самым главным условием прочности и силы: в основании его лежала истина, и этого уже было довольно, чтобы оно не затерялось подобно другим учениям, время от времени провозглашавшимся в области медицины. Поэтому надо было ожидать, что и у нас в Poccии гомеопатия будет понята и оценена по достоинству, но пока петербургское общество прислушивалось к толкам о гомеопатии и мало-помалу знакомилось с идеями Ганемана, на западных окраинах Poccии — в губерниях Прибалтийских и в Царстве Польском, новый способ лечения уже практиковался двумя врачами, ревностными приверженцами Ганемана и деятельными распространителями его учения. То были доктора: в Лифляндии — Штегеман (Stegemann), а в Польше — Бижель (Bigel).

Штегеман, родом пруссак, получил медицинское образование в Йeнском университете, где вместе с ним учились также Фогт (Vogt), Ген (Hehn) и Трехарт (Trеchart) из Риги. По словам одного из современников его1, Штегеман стал гомеопатом в 1821 году. Сохранилось также известие, что одно время он стоял при котором-то из русских великих князей, но при ком именно и когда, т.е. до обращения к гомеопатии или после того, к сожалению, неизвестно, между тем как вопросы эти имеют свое значение. По окончании службы своей при дворе, Штегеман переселился в Дерпт и, женившись там, переехал в 1823 году в Ригу, уже два года будучи гомеопатом. Здесь он вылечил жену какого-то Христофора Кауле (Christoph Kaule), страдавшую падучей болезнью. Это излечение произвело не только всеобщее удивление, но и самого Кауле обратило в ревностного приверженца гомеопатии. Впоследствии, изучив науку, Кауле, не будучи врачом, занялся практикой, достиг успехами своими известности, но в тоже время навлек на себя и преследование со стороны местной врачебной управы. В конце двадцатых годов (1829 г.) Штегеман для основательного изучения гoмeoпaтии отправился в Германию, откуда заявлял (1831 г.) о желании поселиться в Москве для пользования по гомеопатическому способу, если только будет обеспечен хотя бы 10 семействами, которые пожелали бы иметь домашнего врача-гомеопата. Дело это не устроилось, и в 1833 г. мы видим Штегемана опять в Риге, а потом в Дерпте, где он стал заниматься практикой. Впрочем, и здесь оставался недолго: из Дерпта он отправился в Швейцарию и там умер в 1835 году1. Имя этого человека достойно памяти не только потому, что жители Лифляндии, Эстляндии и Курляндии обязаны ему введением и распространением гомеопатии, но и потому, что его практическая деятельность в первый раз вызвала у нас со стороны официальной медицины возражение против нового учения. Труд этот был предпринят врачом при клинике Дерптского университета доктором Заменом (Sahmen), которого Штегеман в пылу ревности к учению Ганемана вероятно успел склонить к опыту приложения гомеопатии при лечении его больных. В сочинении Замена «Ueber die gegenwärtige Stellung der Homöopathie zur bischerigen Heilkunde», появившемся в 1825 году, разобраны достоинства и недостатки гомеопатии с таким беспристрастием, с такой примерной сдержанностью и скромностью, что в ряду всего появившегося потом в литературе наших противников труд Замена может назваться единственным произведением достойным внимания и уважения людей науки. Последнее обстоятельство возлагает на нас обязанность ближе ознакомить читателей с мнением почтенного нашего антагониста, о котором между образованными людьми Прибалтийского края и до сих пор еще жива память как о превосходном человеке и как об искусном враче и диагносте.