— 56 —

Аллопатия осуждена вращаться в не исходном кругу. Практики, приносящие ей честь своими успехами или сочинениями, тем и другим обязаны своим талантам, личному вдохновению, а не основаниям учения, потому что учение не имеет твердых оснований. Нет сомнений, что значительное число даровитых людей старалось прежде и теперь старается сделать из аллопатии нечто целое и логическое. Но они проблещут, пройдут, и творения их умрут вместе с ними, потому что были построены на сыпучем песке.

Другая метода, напротив, отличается неприкосновенным единством. Она имеет твердое, непоколебимое основание, из которого все ее части истекают в строгой логической связи. Это основание — similia similibus curantur. Возьмите гомеопатию при ее рождении или в постоянном ее ходу, возьмите ее в разных частях света; вы не найдете важных различий в понимании ее. Единственная статья, насчет которой приверженцы не все согласны, доза — статья второстепенная, частная; дело личного опыта1.
———————————————————————————

1 Противоположные опыты по этому вопросу доказывают, что все дозы, как высшие, так и низшие, действительны. Остается только решить, где и когда низшие должны быть предпочтены высшим и наоборот. Это решение — дело общего опыта и времени. Когда-нибудь оно будет достигнуто. Гомеопатия еще молода, ей всего под шестьдесят лет. Ред.

Но кроме этого разногласия, ход гомеопатии неизменно предначертан. В каждом данном случае учение гомеопатии приложимо во всей целости, в полном своем составе, и этот состав: подробное изучение проявлений болезни и свойств лекарства и строго точное приложение одного к другому. Тут нет и не может быть никакого уклонения ни в теории, ни в практике. Если случаются ошибки и промахи, то в них повинны практики, а не метода или учение. Non ars sed minister culpandus.

Это постоянство основания не исключает прогресса. Дорога открыта и бесконечна, но направление ее постоянно одно и одинаково рациональное. Движение вперед состоит в дальнейшем и подробнейшем изучении лекарственных веществ, в продолжение исследования их на здоровом для того, чтобы достигнуть возможного совершенства в дознании их применимости к болезням. Работы тут предстоит еще очень много, потому что природа беспредельно богата и неизведанного остается больше изведанного. Всякое же приобретение на этом пути под плодотворным началом гомеопатии оказывается тотчас же приложимым к делу.

Ход гомеопатии не есть ход маятника, который качается из стороны в сторону, а движение постоянно прогрессивное, от известного к неизвестному, в направлении столь же неуклонном, как и самое начало. Богатство ее беспредельно, потому что она постоянно может приобретать, ничего не теряя, ни от чего не отрекаясь.

Что касается до средств химических, эмпирических, отвлекающих и прочих, которые предполагает или употребляет старая школа, гомеопатия вовсе не имеет в них надобности, не придает им никакой цены и не позволит себе войти на это поле для состязания. Это не ее место действия.

Науки, внявшие призыву Бекона и выступившие из пути схоластики, вышли с той поры на прямую дорогу, достигли того блеска, в котором мы видим их теперь, и горизонт их беспределен. Во всех принято и установлено чистое исследование, точный анализ фактов и произведение экспериментов. Это работа для медицины совершенно невозможная, если мы ограничимся опытом в том смысле, как его понимает старая школа: тут сталкивается столько разнородных элементов, что слабость человеческого разума всегда будет препятствовать точному распределению и оценке каждого отдельного факта.

Старая медицина не хотела послушаться Бекона, и потому она между всеми человеческими знаниями осталась позади. И теперь еще она скорее готова отказаться от прогресса, чем принять единственное учение, способное возродить искусство врачевания. Реформа раздражает ее. Но когда она стряхнет наконец свое оцепенение, вокруг окажется пустота; храмы идолов опустеют и сами они перейдут в область мифов.

Ганеман последовал Бекону и приложил к медицине правила точных наук. Благодаря этим правилам, он вывел медицину из рутины эмпиризма и гипотез и возвысил ее до достоинства положительной науки, насколько то позволил чрезвычайно сложный предмет изучения. Он сделал больше: он нашел точное и постоянное отношение, связывающее тepaпию с лекарствоведением. Это плодотворное отношение он формулировал в виде закона, которым управляется врачебная практика и который дает непоколебимую основу опыту. Этот закон озаряет с каждым днем большее число умов. Ему принадлежит будущность медицины, потому что «истина вечна, как Бог. Люди могут долго пренебрегать ею, но наконец наступит же время, когда для довершения предопределений провидения лучи ее пробьют туман предрассудков и прольют на человечество благотворный свет, которого ничто уже не помрачит» (Hahnemann, «Organon»).