Одним из старейших вопросов медицины является выявление индивидуальной склонности, или предрасположенности, к заболеванию. Медицина всегда искала общие правила, которые позволили бы ей понять динамику и обнаружить «предшественников» патологических проявлений заболевания, т. е. основную тенденцию к определенным клиническим выражениям. Это и есть вопрос понимания конституциональной предрасположенности к определенной жизненной позиции и органической патологии.
Создается впечатление, что и древние восточные идеи, и современная западная мысль базируются на одном и том же основополагающем философском соглашении о существовании в человеке примитивного биологического сознания, которое связывает заболевание с развитием личности.
Изучение человеческой психики всегда было одним из самых сложных вопросов медицины всех времен. Теперь нам не кажется странным, что органические и психосоматические заболевания, такие, как туберкулез и рак, не возникают без нарушений личности. Античная теория Гиппократа о существовании четырех жидких сред организма и соответствующих им темпераментов — холерического, сангвинического, флегматического и меланхолического — приписывая каждому виду темперамента специальные клинические категории. Меланхолию, например, связывают с заболеваниями селезенки, а ипохондрию и тревогу о здоровье — с заболеваниями печени. Таким образом, первые основы психосоматической медицины были заложены еще Гиппократом.
Аналитический подход, характерный для медицинских исследований XIX столетия, сконцентрировал свое внимание на этиологии и симптоматике заболеваний, пренебрегая их целостностью. Забавно, что подход этот привел к метафизической ловушке, сама идея которой отрицается научным материализмом.
Микробная теория Пастера внесла огромный вклад в изучение отдельных заболеваний. Однако, ослепленная возможностью нового терапевтического подхода через воздействие на специфические микроорганизмы, общепринятая медицина далеко вышла за рамки выводов, сделанных самим автором, тогда как в конце жизни Пастер утверждал, что предрасположенность играет решающую роль по сравнению с микробами.
Однако материалистически ориентированной медицине гораздо проще объяснить тот факт, что, подвергаясь воздействию одних и тех же инфекционных агентов, одни люди заболевают, а другие нет, материальным понятием естественного иммунитета.
Я не буду обсуждать ту пользу, которую принесла человечеству инфекционная теория Пастера. Она применима лишь в узких рамках, а широкое ее использование привело к появлению агрессивных форм терапии и превысило ее положительный вклад в науку. Несколько лет назад произошел курьезный случай: один американский врач решил, что он обнаружил бациллу эпилепсии в кишечнике пациента, страдающего этой болезнью. Придерживаясь полученной во время учебы концепции происхождения болезней, он не мог понять, что эпилепсия является не инфекционным заболеванием, а психологической и нервной реакцией, тесно связанной с личностью пациента или вызванной неврологическими нарушениями.
Я сам наблюдал случай, когда антиальфа и эпсилон вакцины были прописаны от синусита молодой девушке, уже и так истощенной большим количеством вакцин и антибиотиков. И это не единственный случай, в наши дни это универсальный метод лечения местных инфекций, несмотря на то что он повреждает миндалины, зубы, аппендикс, желчный пузырь и даже участки кишечника. Меня всегда поражает единодушная приверженность медицинского мира к подобным методам, так же как и его нежелание понять, что местная инфекция является не причиной, а следствием заболевания, и выздоровление пациента происходит не за счет подавления местной инфекции, а в соответствии с законом исцеления.
И все же, несмотря на широчайшее использование антибиотиков, кортикостероидов и психотропных средств, клинический подход, подразумевающий лечение личности пациента, а не болезни как абстрактного понятия, оторванного от пациента, добился некоторых успехов.
Ганеман был не единственным, кто ратовал за изучение болезни как целого с учетом всей симптоматической картины и анамнеза жизни пациента. Так поступали и многие другие, от самого Галена, создателя аналитической медицины, до Клода Бернара, лидера экспериментальной медицины, который утверждал, что «органическая физиология может быть выражена в терминах физики и химии, но организм в целом действует как живой объект и, без сомнения, подчиняется законам, которые стоят выше физиологии и органов».
Настоящая болезнь развивается задолго до симптомов и их органического выражения. Это болезнь рег sе, динамический корень болезненной предрасположенности, тот жизненный субстрат, который, будучи пока еще лишенным физических симптомов, выражает себя через индивидуальный способ жизни пациента и бессознательно определяет силу или смелость, с которой пациент борется в процессе адаптации.
Предполагаемое деление на физиологию и психику осталось в прошлом. Психиатрия, психология и психоанализ уже согласны с эволюционной идеей о том, что поведение нервных клеток, или нейронов, не отличается по своей природе от биологического поведения любых других специализированных клеток организма. Все клетки организма совместно реагируют на болезненные стимулы, снижая общую восприимчивость пациента к болезням, из чего можно сделать вывод, что всё биологическое одновременно является психическим и всё психическое — биологическим.
Русский физиолог И. П. Павлов (1849–1936), открывший условный рефлекс, объяснил, каким образом влияют на психику факторы окружающей среды, а также как отражаются процессы, происходящие в нервной системе на биологическом, физиологическом и психологическом уровнях. Он писал:
«Как эмпирический психолог, я всегда наблюдал и наблюдаю за собой и за другими в той степени, в которой это возможно.
Древнее изречение nosce te ipsum — познай самого себя — означает познай себя через отношения с окружающими. Я сознательно против любой теории, цель которой объединить все феномены, составляющие нашу субъективность. Но я не могу отказаться от анализа нашей субъективности, также как от попыток понять ее определенные пункты, преимущественно через самого себя».
Это тем более важно, что написано человеком, которого я считаю самым блестящим представителем чистой научной мысли, с помощью анализа и индукции объяснившего поведение людей и животных на основе событий биосоциального окружения, в котором они развивались. Павлов понимал необходимость субъективного самоконтроля врача и его способности сопереживания субъективности пациента. Я считаю павловский образ homo reflexologicus одним из самых полезных и плодотворных научных исследований человеческой субъективности и природы заболевания.
Другими известными исследователями, видевшими определяющий фактор болезни в личности пациента, были Шелдон, Юнг и Кречмер. Кречмер (1888–1964), например, связывал определенные заболевания со специфическими типами личности. Он обнаружил, что низкорослые, полные люди с широким туловищем и плечами склонны к сосудистым и маниакально-депрессивным состояниям, тогда как высокие и худые астеники предрасположены к шизоидным состояниям и туберкулезу. Эти категории Кречмера — соединяющие психику и строение тела пациента с тенденцией к определенным заболеваниям — были неоднократно подтверждены клинической практикой. И хотя они не поддаются лечению обычными препаратами, но успешно вылечиваются конституциональными гомеопатическими средствами, такими, как Calcarea carbonica, Lycopodium, Natrum muriaticum, Phosphorus и др.
Позитивистская традиция, которой следовал Клод Бернар и которая преобладает в сегодняшних научных исследованиях, отдалила современную медицину от античного философического искусства врачевания, которым занимались в лечебных храмах Асклепия. На заре развития религии и философии Гиппократ учил, что человеческая личность структурирована в соответствии с духовным и социальным окружением, в котором она существует. Именно тогда был впервые установлен закон подобия, который является следствием холистического понимания места болезни в человеческом существе, а следовательно, и интуитивно правильно понятого принципа единства, управляющего настоящей динамической причиной индивидуального физического и психического поведения.
Ганеман подхватил нить этих исследований и идентифицировал динамический субстрат, или болезненную предрасположенность, предложив свою теорию миазмов и псоры как истинной динамической подоплеки болезни. На уровне науки своего времени он описал заболевание или состояние, которое мы сегодня называем аллергией или сверхвозбудимостью, вызванной иммунной системой, когда она сталкивается с подавлением выведения из организма продуктов катаболизма, которое, в свою очередь, происходит из-за нарушения тока жизненной энергии.
Псора развивается тогда, когда vis medicatrix, или закон спонтанного исцеления, оказывается нарушенным в связи с прежними подавлениями высвобождения продуктов катаболизма, которое Ганеман описал как кожную сыпь и которое явно соответствует аллергическому раздражению, оставшемуся в человеческом существе вследствие первичного подавления инстинктов. Внезапные острые или судорожные реакции, выходящие на поверхность в виде эпизодических высыпаний, являются центробежным выходом болезненной энергии в связи с ненормальной стимуляцией организма.
Псора, сифилис и сикоз являются вибрационными нарушениями жизненной энергии. В псоре, основном миазме Ганемана, стимул к нормальному поддержанию психического и физического гомеостаза преобразуется в нестабильность и тревогу. При сифилисе наблюдается снижение реактивности, которое мы можем назвать «анергией» и которое характеризуется психическим и физиологическим торможением, отставанием, деструкцией и суицидом. Сикоз характеризуется «дисэнергией», расстройством энергетического обеспечения, приводящему к гипертрофии «эго», и беспорядочной пролиферации тканей, что заканчивается раком.
Миазмы Ганемана являются нарушениями жизненной силы, выражающихся в способе жизни, предболезненных состояниях биологического сознания, и отражающихся на физиологии, анатомии и морфологии организма. Основной признак псоры — это то базовое, первичное подавление, вызванное самими людьми, попытавшимися выделиться из окружающей среды и таким образом потерявшими ощущение космической взаимосвязи с недифференцированным жизненным потоком. Этот исходный грех человечества приводит к состоянию тревоги, обостряя в нас чувство незащищенности, которое и составляет внутреннее ядро невроза.
Проблемы всех заболеваний базируются на ощущении незащищенности, униженности или отсутствии веры в свои способности, которое развивается из глубокого чувства одиночества, причиняющего страдания человеку с того момента, когда при рождении он с первым криком тоски отделяется от матери. Первый поход в школу, подростковый возраст, взросление, менопауза, пожилой возраст и другие критические моменты процесса роста всегда возбуждают в нас страх неизвестного. Физические заболевания — это путь, посредством которого человеческие существа физически выражают свою жизненную дилемму: отстаивать ли свою личность, основываясь на инстинктивном стремлении к власти, подавлении и силе, одновременно спасаясь от чувства вины, обратной стороны стремления к власти, путем возврата к равнодушной жизни в материнской утробе или попытаться реализовать свое трансцендентное «я» на высшем, духовном уровне своего существования.
Дилемма беззащитности и вины символически представлена в мифе о Прометее, который, пожелав украсть огонь у Зевса, был приговорен к тому, чтобы орел клевал его печень. История Прометея символически реализуется в Lycopodium, личности, которая мечется между состоянием беззащитности и защитным механизмом гордыни с одновременным нарушением функции печени. Болезнь смягчает чувство вины, вызванное страстным стремлением к власти, компенсирующим глубокое унижение собственного «я», которое, образно говоря, съедает печень.
Это конституциональное ощущение беззащитности или заниженной самооценки, присутствующее в каждом человеческом существе, имеет псорическое происхождение. Дисгармония жизни является корнем экзистенциальной тоски, испытываемой индивидуумом перед необходимостью социального подавления его инстинктов. Однако настоящей причиной исходного чувства беззащитности является действие сифилитического миазма на жизненную энергию (в результате которого появляется личность с ослабленным, гипофункциональным характером), который влечет за собой наследственное, органическое изнашивание, выливаясь в клиническую картину туберкулеза. Все наши дети заражены туберкулезом, у них от рождения наблюдается снижение органических функций, вызываемых псорой совместно с сифилисом — так называемой структурной псевдопсорой, психологическим воплощением которой служит то же основное чувство беззащитности и унижения.
Классические детские диатезы, такие, как экссудативный, ангионевротический, лимфатический, тимолимфатический, а также воспаление суставов, гипотрофия, спазмофилия и возбудимость вагуса относятся именно к этой патологической предрасположенности — дефициту жизненной силы, в основе которого лежит сифилитический миазм, поражающий каждого ребенка не в качестве инфекции, а в качестве причины нарушения его образа жизни.
Родившись с предрасположенностью к туберкулезу, ребенок развивает компенсаторный тип личности. С первым проявлением сознания он старается справиться со своим органическим и психологическим недостатком путем чрезмерного самоутверждения, которое на биологическом уровне ведет к гиперактивности клеток и, в конечном счете, к онкологии.
Патологоанатомы знают, что за раком всегда стоит туберкулез или туберкулезный миазм. За незрелой, гипертрофированно эгоцентричной личностью взрослого с ненасытной жаждой любви, удовлетворению амбиций и демонстрации силы, скрываются неполноценность и недостаточность, характерные для детского возраста.
Оба заболевания, и туберкулез и рак, являются проявлениями базовых диатезов всей патологии, сифилиса и сикоза, синдромов, которые в комбинации с псорой определяют деструктивную или пролиферативную тенденцию клеток. Врач должен разобраться в этом глубоком биологическом субстрате, из которого рождается инстинктивная воля к жизни, который формирует характер человека или его общественное лицо, а также определяет органическую патологию.
В отношении того, что именно должно быть вылечено у каждого конкретного пациента, самой важной для гомеопата является не болезнь как таковая и не причисление ее к какой-либо группе, а хронологическая последовательность заболеваний в истории болезни пациента. Следовательно, тенденция к заболеванию включает несколько иных факторов эмоциональной и психической природы, которые невозможно объяснить физиологическим или патологическим языком экспериментальной медицины.
Эти психические факторы, лежащие в основе клинической симптомологии, связаны с развитием личности и подчиняются законам целесообразности, которые не принадлежат к физическим или химическим явлениям и выходят за рамки научной медицины. Таким образом, медицина превращается в философское искусство понимания экзистенциальной драмы каждого отдельного пациента в широком, холистическом смысле.
Значит, основным фактором, вызывающим заболевания, является ощущение беззащитности — ощущение одиночества и незащищенности перед лицом неблагоприятных жизненных обстоятельств. Ужас, вызванный ощущением одиночества, заставляет человека реагировать агрессией, чтобы защитить и утвердить свою индивидуальность, по отношению к которой он чувствует угрозу и таким образом стимулирует инстинкт самосохранения. Чрезмерная зацикленность на самом себе лишает человека свободы и запирает в узких рамках эгоизма, погружает в тревоги и страдания возрастающего одиночества и постоянной опасности. Чем больше он за себя тревожится, тем более опасным и угрожающим для собственной целостности представляется ему мир. Чем больше мы прячемся за щитом наших личных ограничений, тем более больными становимся, таким образом усиливая разрушение самих себя. Эта одержимость самим собой вырастает из страха, порожденного родительской и моральной цензурой, из инстинктивного самоутверждения и самозащиты в условиях конкурирующих взаимоотношений с окружающими, начинающихся с желания победы над личностью отца. В своем сифилитическом выражении деструктивная тенденция называется инстинктом смерти и является стремлением к власти, которое вынуждает индивидуума колебаться между постоянным чувством вины, вызванным агрессивными и эротическими импульсами, и социальными нормами общества, запрещающими проявления инстинктов. Результатом конфликта является появление противоборствующей или социальной личности, которая прикрывает инстинктивную или динамическую личность. Образно говоря, каждый индивидуум носит защитную броню, с помощью которой он пытается примирить свои инстинкты с требованиями общества путем усмирения и подавления. Однако из-за эмоционального напряжения, необходимого для сдерживания инстинктов, человек движется в сторону органических заболеваний.
Равновесие между инстинктивным и социальным слоями личности свидетельствует об относительном здоровье и хорошей приспособленности к социальной среде. Гомеопатическое лечение, направленное на коррекцию миазматически измененного, патогенного динамизма инстинктов, импульсов, желаний или амбиций, может снизить их уровень, тем самым облегчая приспособление. Но даже это не принесет нам полного равновесия, которое мы называем здоровьем.
В критические моменты своего существования человек вновь может почувствовать себя незащищенным, одиноким, покинутым и больным, и начать преодолевать это с помощью стремления к власти, которое никогда не решит лежащую в основе проблему экзистенциальной тоски.
Когда конституциональный симилиум соответствует обидам, ненависти, страхам и тоске, возникающим в результате конфликта между динамической и социальной личностями, он может помочь vis medicatrix установить адаптивное равновесие, которое, как мы упоминали раньше, все же не является истинным здоровьем. Эмоциональное напряжение уйдет, исчезнут вызванные им органические и функциональные заболевания, а обратимые изменения вернутся к норме. Однако в течение дальнейшей жизни равновесие постоянно будет смещаться. Собственно, развитие — это и есть процесс постоянного смещения и восстановления равновесия, одновременное состояние болезни и выздоровления — нестабильный баланс между скрытой, псорической, экзистенциальной тоской, вызванной подавлением инстинктов, и тем вознаграждением, которое позволяет социальная личность.
Только тогда, когда мы поймем, что наша психологическая и биологическая зрелость состоит не в защите своей индивидуальности и не в попытке компенсировать экзистенциальную беззащитность путем накопления материальных благ и обладания властью, а в развитии чувства общности, позволяющего освободиться от неуверенности в себе, мы достигнем главной цели нашего существования. Ганеман утверждал, что это возможно, если воля будет восстановлена симилиумом.
В той степени, в которой мы можем обнаружить наше глубинное «я» и добиться осознания самого глубокого и не дифференцированного слоя нашей личности, где бьется жизнь и где голос абсолюта побуждает нас расстаться с нашей индивидуальностью, чтобы взамен получить универсальное сознание (теряя душу, мы ее обретаем), достигнем мы истинного здоровья. Достичь этого уровня сознания человек может не только посредством искусства или религии, но также с помощью гомеопатии. Понимая все обстоятельства жизни пациента, наделенный самосознанием и сочувствием, с правильным лекарством в руках, врач-гомеопат способен помочь пациенту выполнить свое жизненное предназначение.